Шествуя по кругу, она глянула в зал и внезапно вернулась к реальности, увидев зачарованные, восхищенные лица. Похоже, все зрители увлеченно наблюдали за тем, как разворачивается действие. Многие подались вперед, сжимая подлокотники кресел.

Подумать только, они захвачены пьесой!

В этот момент Альф спустился со скалы в голубой круг света, и его борода и волосы потемнели. Возможно, такой сценический эффект ему нравился. А вот и хлипкое суденышко, которое толкают Кочевелу и мистер Мортон. О нет, только взгляните: фальшивая борода сбилась набок под самым подбородком мистера Мортона! Сейчас зрители начнут смеяться!

Но зрители почему-то молчали. Альф продолжал свою речь, не меняя интонаций, так что собравшимся приходилось напрягать слух, однако его произношение совсем не казалось им странным или комичным.

— «В тот же миг оглушительный грохот волн совершенно потонул в каком-то пронзительном вое, — представьте себе несколько тысяч пароходов, которые все сразу вместе гудят, выпуская пары. Мы очутились теперь в полосе пены, всегда окружавшей водоворот, и я подумал, что нас, конечно, сейчас швырнет в бездну, которую мы только смутно различали, потому что кружили над ней с невероятной быстротой. Шхуна наша как будто совсем не погружалась в воду, а скользила, как пузырь, по поверхности зыби.

…Лунные лучи, казалось, ощупывали самое дно пучины; но я по-прежнему не мог ничего различить, так как все было окутано густым туманом, а над ним висела сверкающая радуга…

Когда мы оторвались от верхнего пояса пены и очутились в бездне, нас сразу увлекло на очень большую глубину, но после этого мы спускались отнюдь не равномерно. Мы носились кругами, но не ровным, плавным движением, а стремительными рывками и толчками, которые то швыряли нас всего на какую-нибудь сотню футов, то заставляли лететь так, что мы сразу описывали чуть не полный круг».

И почему бы зрителям не увлечься? Это их история. Они слышат такие каждый день. Все пережили нечто подобное, здесь, на чужой земле. Безжалостные дюны, готовые похоронить вас, удушающие отходы, замораживающие человека до состояния ледяной статуи, бомбы, с ревом слетающие со звезд, чтобы вбить вас в сухую землю и превратить в изломанную куклу. Это Марс во всей своей привычной злобе и недоброжелательности, где всего одна небрежность, одна ошибка означает немедленную смерть, а в результате — высушенный холодом труп, который показывают ахающим туристам.

Мира вскинула руки и стала танцевать. Остальные девушки кружились вместе с ней. Они были черными богинями, вестницами кошмара, они были Парками, невестами Смерти в этом безрадостном месте.

Не забывай, мы всегда стоим у тебя за плечом…

Зрители таращились на сцену с открытыми ртами. Они дружно подались вперед, когда первого, а затем и второго матроса потянуло вниз, увлекая в гибельные пучины.

Наконец на сцене остался только Альф. Его круглое лицо блестело от пота, в глазах стыл подлинный ужас пережитого, а голос понизился до хриплого полуночного шепота, который тем не менее был слышен во всех уголках зала.

— «Меня подобрали старые приятели и товарищи, но они не узнали меня, как нельзя узнать выходца с того света. Мои волосы, еще накануне черные, как смоль, стали, как сами видите, совершенно седыми… Я потом рассказал им всю эту историю. Но они не поверили мне. Теперь я рассказал ее вам».

За последними словами Альфа последовала полная тишина. Свет медленно погас.

Наконец раздались нерешительные хлопки, которые быстро переросли в громовую овацию. Зрители вскочили на ноги и восхищенно вопили. Дамы удивленно переглядывались. Мистер Мортон, почти не отрывавшийся от фляжки с самого момента ухода со сцены, поднял затянутые хмельной дымкой глаза.

— Господи боже! — промямлил он. — Им понравилось!

Он выпрямился во весь рост и едва не упал.

— Выходим на вызовы! Давайте быстрее! Все сюда! — крикнул он, размахивая руками. Мира поймала его пальцы и потянула за собой. В результате мистер Мортон оказался между Альфом и Кочевелу, близоруко моргая в свете рампы.

Мира сжимала ладони Моны и Эксин, чтобы удержаться на нетвердых ногах. Теперь зрители топали так энергично, что в воздухе стояла ржавая пыльная дымка. Лица людей заливали слезы, прокладывая черные или белые борозды сквозь красную пыль.

Кто-то проталкивался сквозь толпу. Матушка Гриффит добралась до первого ряда, что-то крича, стараясь перекрыть шум, но ее совсем не было слышно за лихорадочными воплями.

— Он в порядке, — прошептала она Мире одними губами и, чтобы та лучше поняла, сложила колечком большой и указательный пальцы, после чего, широко улыбнувшись, подмигнула. Мона обняла Миру. Эксин дружески хлопнула подругу по плечу. Немного больно, конечно, но Мира почти не заметила.

Потому что ее малыш танцевал.

Криспин сидел на больничной койке в дурацкой рубашке с медвежатами и пил сок из пакета. Голова была забинтована, но румянец уже вернулся на щеки.

— Знаешь, получился настоящий хит, потому что меня там не было, — с сожалением вздохнул он. — Вот уж повезло, так повезло! Это действительно подарок судьбы!

— О, дорогой, я знаю, что ты был бы великолепен, — заверила Мира, поправляя ему повязку.

— Нам сказали, что посещения разрешены! — объявила Мона, появляясь в палате вместе с Эксин. — Ты убежала, не успев получить подарки! Надеюсь, вам лучше, мистер Деламар? Смотрите, что Дерк для нас сделал. Ну не лапочка ли он? Целых три штуки!

Она приложила к себе широченный свитер, на груди которого красовалась машинная вышивка:

МАЛЬСТРОМЕТТКИ.

— Правда, смешно? Только вот неизвестно, по какой причине все они вот такого размера: XXXL. Мой достигает колен, — пожаловалась Мона.

— Вот твои розы, — объявила Эксин, протягивая букет подруге. — Знаешь, сегодня вечером мне пять раз предлагали выйти замуж. Странно, не находишь?

— И знаете, что еще, мистер Деламар? — продолжала Мона. — Теперь мистер Мортон хочет поставить комедию и ждет только вашего выздоровления. Правда, здорово? Это какая-то потерянная или забытая пьеса о ком-то по имени Эрнест. Какого-то Оскара… Вальда. Кажется, мистер Мортон именно так его называл. Он как раз допивал третий бокал шампанского, так что я могла неверно понять.

— Комедия? — просветлел Криспин.

В коридоре прозвенел звонок.

— Черт, это означает, что часы посещения закончены, — расстроилась Мона. — Идем, Мира, мы проводим тебя домой. Спокойной ночи, мистер Деламар.

— Я приду с утра пораньше, — пообещала Мира, наклоняясь, чтобы поцеловать Криспина, и на прощанье вынула розу из своего букета и осторожно просунула в горлышко графина с водой.

Шагая по Трубе с Моной и Эксин, она вдруг поняла, что совершенно не замечает запаха метана. Зато как ярко сияют звезды там, в вышине, над недостроенным городом!

Перевела с английского Татьяна ПЕРЦЕВА

© Kage Baker. Maelstrom. 2007. Публикуется с разрешения автора и ее литературных агентов: Linn Prentis Literary (США) и Агентства Александра Корженевского (Россия).

Алекс Касман

Квантовые следствия ньютоновской алхимии

Когда Рик сообщил мне хорошую новость, морщинки у него появились только возле левого глаза. Это плохой признак. Обычно «гусиные лапки» возле глаз становятся у него более заметны, когда он улыбается. Они его не старят, а лишь придают чрезвычайно довольный вид. Но иногда морщинки видны только возле одного глаза.

Это явление я наблюдал, пожалуй, раз двадцать за те четыре года, пока он был научным руководителем моей диссертации. И еще я помню несколько примеров этой односторонней улыбочки, замеченной в прошлом году, когда он читал курс «Вопросы современного анализа», на который я записался. Он был профессором курса статистики, а я посещал курс вольным слушателем. Опираясь на подобные наблюдения, я разработал теорию для объяснения этой «нарушенной симметрии»: когда Рик улыбается так, что морщинки у него появляются несимметрично, это всегда означает — он лжет.