Моя проблема в том, что разбираться в случившемся я могу только до какого-то предела — с одной стороны, физматшкола, что ни говори, дала мне приличное среднее образование, но, с другой стороны, армия, а потом работа сделали все, чтобы это образование из меня выбить… Ладно, не это главное. И так понятно.

Наверное, я опять не о том. Начать надо не с дня рождения, а со звонка, раздавшегося часов в семь утра, когда я стоял под душем и потому не мог сразу ответить. Звонила тетя Женя. Это было настолько необычно, что я перезвонил ей, даже не одевшись.

— Юра, Юра! — голос в трубке звучал взволнованно, но тетя Женя всегда разговаривала так, будто происходит что-то из ряда вон, и потому в первое мгновение я воспринял ее слова довольно спокойно — пока до меня не дошел смысл. — Юра, Коля пропал, я не знаю, что делать! В милиции говорят, нужно подождать. Я не понимаю, чего ждать! Ты должен помочь, я совсем одна, Косте звонить боюсь, что он может оттуда…

Костя был сыном тети Жени и Николая Геннадьевича. В позапрошлом году он окончил химический факультет МГУ, поехал стажироваться в какой-то германский университет, там познакомился с аспиранткой из Швеции, а дальше понятно: парочка едет в Стокгольм, к родителям Ингрид, Костю принимают в аспирантуру Королевского университета, свадьбу они не устраивают, живут просто так, сейчас это принято. Домой Костя прилетал месяца три назад, побыл пару дней и улетел, мы с ним и не виделись.

— Погодите, тетя Женя, — сказал я, вытряхнув из ушей воду и обмотав голову полотенцем. — Что значит — пропал? Он не ночевал дома?

— Нет, конечно! — возмущенно воскликнула тетя Женя, будто ее муж приходил домой ночевать не чаще раза в неделю. — Вчера в одиннадцать утра он поехал в аэропорт. Там они собирались, я не провожала, потому что была на семинаре, докладывала о кривой блеска Аш Тэ Козерога. Но я не беспокоилась, потому что в «Домодедово» он поехал на такси, а там его должны были встретить Олег с Коноваловым. Самолет в половине третьего. Я ему позвонила после семинара, но связи уже не было. «Абонент недоступен». Как это «недоступен»? Я позвонила Олегу, а он сказал, что Коля так и не появился. Олег ему тоже на мобильный все время звонил, и что делать, он не знает. В общем, они улетели, а где Коля, неизвестно. В милиции говорят, должно пройти двадцать четыре часа, может, он объявится. Я им уже сто раз…

— Стоп, — прервал я словесный поток, — вы хотите сказать, что с Николаем Геннадьевичем нет связи уже… — я посмотрел на часы, — двадцать часов?

— Я хочу сказать, с ним что-то случилось ужасное, а милиция даже пальцем не шевелит! Ты можешь приехать? Я с ума схожу…

— Буду через час, — сказал я, совершенно в тот момент не представляя, чем я, собственно, мог помочь в поисках.

Я одевался, а тетя Женя что-то продолжала говорить, голос ее из трубки был слышен даже в спальне. Вышла Лиза в легком халатике и спросила, что происходит.

— Понятия не имею, — сказал я. — У тети Жени истерика, уверяет, что Николай Геннадьевич пропал. Я к ней сейчас съезжу.

— Оттуда на работу?

— Конечно. Игорька в садик отвези сама, хорошо?

Добрался я за сорок минут.

Наверняка тетя Женя не спала ночь — вид у нее был… Я впервые подумал тогда, что ей уже больше пятидесяти и что Николай Геннадьевич тоже далеко не юноша.

— Пожалуйста, тетя Женя, — сказал я, — давайте с самого начала и по порядку.

С самого начала и по порядку — после того как я расположил происходившие события в нужной последовательности — дело выглядело так.

Первого августа в Сибири должно наблюдаться полное солнечное затмение, и потому в Новосибирск отправилась экспедиция «солнечников», к которой Николай Геннадьевич примкнул — решил тряхнуть стариной, вспомнил, видимо, как в молодости объездил все республики бывшего Союза. Тетя Женя мужа отговаривала: куда ему в его нынешнем состоянии, но Коновалов, начальник экспедиции, убедил ее, что все совершенно безопасно, а для пошатнувшегося здоровья Николая Геннадьевича даже полезно — свежий воздух, природа… От Новосибирска они далеко отъезжать не собираются, наблюдательный пункт устроят сразу за городом, в Павино. В общем, уговорил. Сначала предполагалось, что за Н.Г. заедет Олег Перминов по дороге в аэропорт, но Н.Г. уперся: сам, мол, доеду на такси. Вещей у него действительно было немного — все поместились в рюкзак, погода стоит теплая, все-таки середина лета. Такси приехало вовремя, тетя Женя лично погрузила мужа с рюкзаком, переговорила по мобильному с Коноваловым («Не беспокойтесь, Евгения Алексеевна, встретим») и, когда машина отъехала, отправилась на семинар, который невозможно было пропустить, потому что тема важная, и ожидалось, что будут коллеги из ИКИ и ФИАНа. По дороге в институт тетя Женя несколько раз звонила мужу на мобильный, все было в порядке. Во время семинара телефон пришлось выключить, а после того как закончилась дискуссия, она вышла в коридор, позвонила — тогда-то автоответчик впервые и объявил ей, что абонент недоступен.

Экспедиция улетела без Черепанова, тетя Женя принялась звонить в милицию, но дежурный ей объяснил, что в таких случаях надлежит явиться в отделение по месту жительства и оставить заявление. Но делать это следует не ранее чем через двадцать четыре часа, после… а вы говорите, и трех часов не прошло? Да объявится ваш муж. Может, машина в пробку попала, в мобильном батарейка села…

— Я звонила во все больницы, даже в Онкологический центр на Каширке! — сказала тетя Женя. — Нет его нигде. А в морги я звонить не собираюсь, что там Коле делать?

Действительно. В морги позвонил я сам, выйдя в магазин за сигаретами. Тетя Женя не выносила табачный дым, и при ней я, конечно, не курил никогда, но как повод выйти из квартиры… Телефоны у меня были записаны в память мобилы еще с того времени, как я служил участковым. Недолго это продолжалось, да и вспоминать о тех месяцах не люблю, но вот хоть какая-то польза. То есть никакой пользы на самом деле, потому что в столичные морги не поступало тело с документами на имя Черепанова Николая Геннадьевича. И слава Богу.

— Вот что, тетя Женя, — решительно сказал я. — Я займусь поисками, надеюсь, что все будет в порядке (и тени такой надежды у меня не было), а вы езжайте на работу. Так будет лучше, отвлечетесь, да и мне спокойнее.

— Ты что, сдурел? — взвилась тетя Женя. — Какая работа? Думаешь, я могу чем-то заниматься?

Я не стал дальше слушать и, отойдя к окну, принялся обзванивать столичные таксопарки, в промежутках между звонками пытаясь пробиться по известному мне номеру в дежурную часть аэропорта «Домодедово». Звонил, а сам думал о том, насколько все это безнадежно. Можно потратить неделю, причем совершенно без толку, тогда как из любой ментовки… Господи, как не хотелось опять слышать голоса Корнеева или Толстолобова, как не хотелось! В трех таксопарках над моими вопросами посмеялись, в четвертом бросили трубку, не дослушав, в дежурной части «Домодедово» все время было занято.

— Ну что? — спросила меня тетя Женя, когда я на какое-то время перестал нажимать на кнопки и задавать стандартные вопросы. — Что тебе сказали?

Я подумал, что она все-таки героиня — целый час сидела на диване, не проронив ни слова и только тоскливо глядя на меня. Это было настолько не похоже на тетю Женю…

— Попробую иначе, — пробормотал я и, преодолевая нежелание пальцев набирать знакомый номер, нажал несколько цифр. Если трубку снимет майор Корнеев…

— Старший лейтенант Толстолобов, — произнес низкий голос. Слава Богу, хоть тут повезло.

— Жора, — сказал я. — Это Юрий. Корецкий.

— Слушаю тебя, Юра, — спокойно сказал Толстолобов, будто после нашей последней встречи прошли не два года, а два дня, и будто звонил я, как обычно, чтобы доложить о состоянии дел на вверенном мне участке.

— Ну… — я не нашелся, честно говоря, с чего начать. — Как дела-то?

— Хорошо, — отозвался Толстолобов. — Надеюсь, и у тебя нормально.